АНДРЕЙ ЗАКРЕВСКИЙ
В августе 2013 года одна из экономических групп, работающих в сфере добычи нефти и газа, обратилась ко мне с просьбой написать справку об «Укргаздобыче». Я предсказал снижение добычи госкомпанией до 14 млрд. куб. метров газа до 17 года, а, начиная с 18, – катастрофическое падение объёмов добычи ежегодно на 5-12%%. Этот прогноз строился на диаграмме добычи газа «Укргаздобычей» – большинство газа добывается со старого скважинного фонда, который был пробурен ещё в СССР. Падение добычи в вертикальных скважинах – нелинейное, и похоже на колокол, поэтому вслед за плавным спуском графика начинается его обрыв. У меня был пример «Укрнафты», у которой такая деградация добычи началась в 2007 году и продолжается до сих пор.
Закончился 2016 год, согласно моему прогнозу «Укргаздобыча» должна была потерять около 120 миллионов кубометров, а вместо этого – нарастила более 70 миллионов. Более того, компания заявила, что увеличит объёмы добычи на 700 миллионов и в 2017 году добудет 15,2 миллиарда кубометров газа. А у»контрольной» группы – «Укрнафты» – добыча сократилась на 10% в этом году, и компания прогнозирует падение ещё на 15% в 2017.
В справке, которую я подготовил, значилось:
- немедленная покупка колтюбингов;
- немедленное массовое производство гидроразрывов пласта;
- немедленное восстановление программы бурения и увеличение объёмов бурения с 200 тысяч метров до одного миллиона в год;
- модернизация оборудования и закупка новых станков по капитальному ремонту скважин. Не менее десяти бригад.
В моем предложении была ликвидация «Укрбургаза» – крупнейшей государственной сервисной компании. Пятьдесят станков представляли, на тот момент, скорее груз, чем актив. Во-первых – повальное воровство сверху донизу. Люди, которые работали за копейки, устаревшие технологии – всё это привело к гигантским срокам бурения. Наши буровики закладывали скважину, присоединяли к годовому отпуску отгулы и успевали съездить в Россию, на Севера, отработать там вахту и вернуться даже не к окончанию бурения, а к середине.
Такая скорость бурения негативно отражалась на скважине – возникали аварии – на пластах, и к моменту окончания бурения продуктивный горизонт часто оказывался настолько загрязненным, что месяцы (а иногда – годы), оказывались потерянными зря.
Кстати, первый собственный гидроразрыв «УГД» провела как раз на такой скважине, и, если бы не проведение ГРП, скважина не дала бы газ: поры породы, микротрещины оказались забиты некачественным буровым раствором, и даже после образования искусственной системы трещин, после пуска газа на факельный амбар, скважина долго выдавала пламя с продуктами бурения.
Все мероприятия, которые были мной указаны в справке, кроме программы бурения, были направлены на остановку падения добычи. Прежде всего, было необходимо осуществлять ремонт скважин на колтюбинге (это специальная гибкая металлическая труба, которую можно засовывать внутрь скважинных труб и проводить очистку призабойной зоны, закачивать различные химреагенты, вдувать азот и проводить другие операции).
В одной из украинских компаний, осуществлявших работы по интенсификации для частных украинских добытчиков, были эти установки. В своё время я там немного поработал и смог оценить технологию.
Летом 2015 года я познакомился с руководством производителя колтюбинговой техники, которого считают лучшим по соотношению цена-качество. В компании обо мне знали, как о проектном менеджере, который работал с «Белоруснефтью», а в это же время «батько Лукашенко» сказал украинцам помогать, так что через месяц меня уведомили, что моё предложение принято и я могу представлять их интересы в Украине. Их коммерческий отдел находится в одной комнате, и я хорошо запомнил момент, когда сразу несколько телефонов в отделе были заняты разговором с украинскими абонентами, каждый из которых предлагал стать представителем в Украине, потому, что именно он знает, как выиграть тендер в «Укргаздобыче».
Как бы то ни было, «Фидмаш» и «Такром» предложили самые низкие цены на тендере и поделили лоты между собой. И тогда, тоже, я не был знаком ни с Прохоренко ни с Романюком – с последним я познакомился в Верховной Раде, на Антикоррупционном комитете, где вынужден был докладывать о том, что четыре колтюбинговых установки американско-белорусского производства лучше, чем одна, за те же деньги, даже если она куплена для морского использования.
По прошествии двух месяцев после выигранного тендера, я поехал на конференцию в Лафайетт, где в университетском городке, на приеме у ректора, познакомился с Прохоренко, невысоким, плотным и быстрым молодым человеком, о котором моя компания уже умудрилась написать несколько нелестных статей, а один из моих сотрудников, бывший сторудник УГД – тот вообще ощетинивался на него, как натасканная собака.
Я подошёл к нему и задал вопрос о бреде вокруг выигранного тендера, о судах. Олег тогда резко ответил мне, что все тендеры теперь будут проводиться только напрямую с производителями, и что он все тендеры доведет до конца – до поставки оборудования. Он сказал, что времена откатов в УГД закончились.
В ответ я иронично заметил ему, что если это искренне, и если он сможет это сделать – тогда я буду рассказывать о его позиции до хрипоты. Он своё слово сдержал, и я не знаю, каких сил ему это стоило, но мне, для того чтобы сдержать своё слово, пришлось не сладко. Фактов становится всё больше, «Прозорро» рвёт схемы в клочья и с каждым днём становится всё яснее, для кого работает «Укргаздобыча».
Если проследить суть судов против тендеров «Укргаздобычи», можно увидеть странную картину – истцы не хотели денег! Они хотели либо запретить поставку оборудования, либо заново провести тендер на ГРП. Десятки дел, возбужденные против УГД, служили для того, чтобы парализовать работу компании. Липовые фирмы-однодневки участвовали в тендерах на «Прозорро» не для того, чтобы выиграть, а для того, чтобы быть дисквалифированными и подать в суд на компанию, и суд, в который они обращались, услужливо приостанавливал деятельность по тендеру, пока шло рассмотрение пустого дела.
Итог: чтобы колтюбинги выехали на украинские месторождения был потрачен ровно год! Из которых полгода заняло производство и процедуры, а полгода были отобраны у компании судами, комитетами и расследованиями.
И я точно могу сказать, если бы не упорство Прохоренко, Романюка, Токаря – эта техника у нас никогда бы не начала работать. И «мостоновский колтюбинг» тоже довели до ума, потратив дополнительно время и деньги.
Кроме того, компания отремонтировала старые колтюбинговые установки и теперь их девять. Общий накопительный эффект по восьми месяцам прошлого года составил 120 миллионов кубометров газа, которого без них бы не было.
В зависимости от подбора скважин – с большей или меньшей продуктивностью, только на старом фонде компания сможет дополнительно получать 140-205 миллионов кубометров газа в год! Значит, за десять лет работы эти установки принесут Украине около 2 миллиардов кубометров газа – фактически стабилизируя падение добычи, и даже, в первые два года, немного увеличив её.
Это потрясающее по эффективности достижение, если не брать во внимание тот факт, что таких установок в Западной Сибири – сотни!
Но больше всего мне бы хотелось, чтобы вы задумались о том, почему проблема газа и «Укргаздобычи» у нас постоянно на экранах и в газетах, а то, что умирает добыча нефти и «Укрнафта» – никого не интересует. Пока. Я для себя на этот вопрос давно ответил: нет ни одной страны в мире, кроме Украины, которая была бы заинтересована в увеличении добычи нефти и газа в нашей стране.
